Неудавшаяся история [СИ] - Татьяна Зингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спутники измучились. Я видела ссутулившуюся пуще прежнего спину Лиса и прикрытые глаза едущего ровно на одной линии с нами охотника. Рот последнего был рассечен тремя идущими поперек губ полосками, из-за которых мне опять стало не по себе.
— Доброе утро, — неестественно елейно отозвалась я.
— Угу, — единовременно ответили мужчины.
Лошади устали и сбавили ход — к тому же и полная ям да кочек дорога не позволяла разогнаться, — поэтому звуки голосов легко различались, не прерываемые шумом ветра.
— Вы поспали?
— Не было возможности. — Лис до хруста в позвонках свел лопатки, а затем вновь согнул спину.
— И сейчас нет, — грубо вставил охотник.
Он прав. Заснуть здесь смогла бы только привыкшая к подобному я. Узенькая тропка, где с трудом разъедутся две лошади, для сна непригодна. По бокам — болото, засасывающее и густое. И хоть вдали виднелись зеленые ели, но я помнила, как обманчивы очертания леса. Почва, на которой прижились деревья, была зыбкой. Лучше уж бодрствовать. Иначе или сгинешь в топях, или станешь обедом местной нежити. Те больно голодные и оттого обладают скверным характером, посему спрашивать разрешения не станут.
Бес подери! Неужели дом ведьмы ближе, чем кажется?! Но почему так скоро? По моим расчетам, двигаться предстояло ещё около двух дней; но получается, хорошо, если сутки.
На вопрос я получила вполне лаконичную фразу от Радислава.
— Любая дорога сокращаема, — отрезал он, и хоть я не понимала, где и каким образом, но поверила.
А кончики пальцев онемели от подступающего ужаса.
Пункт девятый: первым делом обезвредьте жилище ведьмы; помните, оно столь же опасно, как и его хозяйка
Отношения с учительницей не заладились с первого дня. Когда я, будучи наивной соплячкой, в поисках обучения притащилась в невозможную глушь, то встретила там всего-навсего кучку озабоченных верой селян. Те не вняли слезливым речам о затаившейся силе, о длительных поисках, об отказах многих ворожей и знахарок. Не вняли, но красноречиво отослали к болотам, где проживала ведьма. На свою глупость я проследовала в нужном направлении.
Хозяйка лачуги, к которой вела единственная тропка посреди топей, напоминала злую каргу из сказок: древняя, сгорбленная, с колким взглядом ледяных серых глаз и клюкой в сухих пальцах. Говорила учительница тихо и мало; она не любила тратить время на беседы. Вместо просьбы — приказ, вместо порицания — наказание. Помнится, уши мои горели от того, как в них вцеплялись крючковатые желтые когти; щеки — от пощечин. Я боялась её и потому уважала.
Чернокнижница рассмотрела во мне талант. И я, осознавая безысходность сложившегося положения, согласилась остаться на болоте. До этого ведьма брала учениц, но те, по ее словам, несли сплошное разочарование. На меня она возлагала надежды. Которые, разумеется, не оправдались.
Учительнице нравился мой вздорный характер. Она говорила, что во мне всего много: слишком уперта, слишком опаслива, слишком несговорчива. И на робкие выпады об уходе отвечала усмешками. Как знала, что вернусь.
Когда я убегала, ведьма пусть и смирилась, но ругалась. Шипела, ухватив за ворот рубахи и выкинув за порог. Следом полетела многострадальная книга. И я упрямо побрела обратно в деревеньку, чтобы прикупить более-менее целую одежду да еды. Сбережения — камешки, монетки, колечки — оставались после вылазок по склепам. Учительница частенько находила запасы и отбирала их; я плакала, но не перечила.
Что ж, хватит о плохом.
Вскоре за последним привалом путь потерял всякую четкость. Лошади тревожно ржали, ступая на глинистую почву. Пришлось слезать и брать коней за поводья. Двигались мы медленно, шатко, изредка проваливались по колено в трясину. При выходе на очередной «плешивый» участок было решено оставить коней в покое. Лис с Радиславом привязали их к деревьям, и Ворон с Тучкой испуганно озирались, словно нас кто-то преследовал.
В поредевшем лесу царила загадочность. Звуки размывались, мешались друг с другом. Ели царапали шею и голые ладони. Ботинки хлюпали, вода заливалась через драную подошву. Хотелось переодеться в чудный подарок, но портить великолепные сапоги едкой болотной жижей я боялась.
— Долго идти? — нетерпеливо спросил варрен, когда лошади окончательно скрылись из виду.
Я ответила отрицательным мычанием.
Лес завораживал. Он был непроглядным, потерявшим возможность пропускать сквозь сплетенные ветви любой свет. Внизу то хрустели сломанные хворостинки, то чавкала земля, то что-то шевелилось. Страх прилип к поджилкам.
— Ребят, — я в растерянности потеребила пуговицу, — может, подождете меня где-нибудь здесь?
— Почему? — ощетинился подозрительный Радислав.
— Понимаешь, учительница ненавидит всех живых существ. Но более всего вас, — я показала на Лиса, — и вас. — Теперь палец уткнулся в сторону переносицы охотника. — Опасно приближаться к врагу так близко.
— Клянусь, что не полезу к ней без веской причины. Мы обсудили это на привале.
Да, было дело. Пришлось выпрашивать у хмурого Радислава обещание: не вынимать меч из ножен при первом желании огреть им «несчастную старушку». Ибо старушка на своем веку перебила ни один десяток самоуверенных болванов, и муки совести ей не грозят. А вот нудный темноволосый дух, преследующий меня ночами, будет лишним. И так сплю плохо.
— Причем тут ты! — Я отмахнулась от возомнившего о себе невесть что мужчины. — Дело в ведьме. Как вам не понять: любое приближение к ней несет угрозу.
— Сомневаюсь, что она применит силу без причины, — повел плечами Лис.
— Она — с легкостью.
— Нет, Слава, — пресек друг, — переполошил тебя я, камень нужен мне, значит, я обязан пойти.
— И я пойду, — поддакнул Радислав. — Чтобы узнать, излечимо ли то, что происходит с тобой.
— Обязательно поведаю тебе, какая зараза меня настигла, — пробурчала я.
От настроения не осталось ровным счетом ничего. Лес сменился зарослями болотного камыша. Перепрыгивая с кочки на кочку и переругиваясь, мы прошли вторую половину пути до жилища. Сапоги покрылись грязью до голенища, специфический запах гниющей воды усилился.
И вот, раздвинув руками высокие травы, я поняла, что не ошиблась. В окружении низеньких, крючковатых деревьев лежало вытянутое болотце: цветущее, отвратительно пахнущее и засасывающее. Единственная тропинка располагалась левее, и её окружала сплошная зыбь. Последнюю деревеньку мы успешно обогнули, и идти осталось чуть-чуть. Домик, чернеющий пятном среди зелени, был виден уже отсюда.
Тропинка и в былые времена отличалась извилистостью да обрывистостью. Теперь, за месяцы, она совсем обмельчала.
— Как ты жила тут?! — возмутился Лис, балансирующий на поваленном дереве, служившим тонким и шатким мостиком.
— С трудом, — неохотно ответила я.
— Ну а питалась чем? А живые люди? — продолжал донимать варрен.
— Уж точно не людьми. Пищу ведьма добывала сама, где — бес поймет. Подозреваю, что изредка выбиралась в город за крупой — другого мы не ели. И мне отчасти нравилось уединение. Никто не осуждал, не провожал подозрительным взглядом.
Всё находилось рядом: и крохотное озерцо с питьевой водой, и травы для зелий. Старый погост, где я не раз могла попрощаться с жизнью, лежал близ деревни, но мы с учительницей пробирались к нему через лес. Величественные Пограничные горы прикрывали дом с тылу.
Ветхое строение встретило нас затянутыми бычьем пузырем окнами. Когда-то я точно так подходила к лачуге, трясясь от восторга перед встречей с настоящей чернокнижницей. Нынче дрожь стала беспокойной, оседающей тяжелой крошкой на ребрах.
Я робко постучалась в дверцу, бьющую по косяку от ветра. Никто не поспешил навстречу, не ответил.
— Есть ли шанс, что ведьма съехала? — Радислав усилил стук собственным кулаком.
— Разве что в могилу, — горько отшутилась я. — У неё здесь редкие травы посажены и предки похоронены. Куда она уедет?
Последний вопрос я задала с замиранием сердца, потому как из-за нового удара по двери та распахнулась. Ржавый замок сломался надвое, пропуская нас внутрь. Но была ли в том необходимость?
Времени подумать не дали — Лис влез в дом первым; Радислав проследовал за ним. Я вошла в пахнущее сыростью помещение и поежилась от воспоминаний. Оно казалось чужим, хоть и служило мне домом несколько незабываемых лет. По правую руку находилась закрытая дверь в комнатку ведьмы — учительница запрещала заходить туда, поэтому убранство я видела лишь сквозь щелочку в стене; по левую — моя, крошечная комнатушка, где с трудом помещалась разваливающаяся от старости кровать. Остальное пространство гордо называлось «кухонькой»: с печью, столом с двумя наспех сколоченными стульями. Тут же, у железной пластины, нагревающейся от огня, стоял котелок для заготовления трав. Ведьма разжигала снизу костер, и вечерами я частенько принюхивалась к ароматам, пытаясь только по ним разобрать, что именно входило в состав снадобья.